Термин «личная история » ввел Карлос Кастанеда в своих книгах.

Карлос Кастанеда (1925-1998) - американский писатель и антрополог, этнограф, мыслитель эзотерической ориентации и мистик, автор 12 томов книг-бестселлеров, посвящённых изложению шаманского учения индейца из племени яки дона Хуана Матуса. Доктор философии по антропологии. /Википедия/

«У каждого из вас, и, к сожалению, даже еще у меня, есть личная история. Она есть у любого так называемого "нормального" человека. Нет ее лишь у мага - у человека Знания. Многие из вас полагают, что личная история документальна, что у нее есть свои метрики: где родился, когда женился и так да лее. На самом деле личная история - абсолютно абстрактное понятие. И поэтому с ней можно делать все что угодно. Но лучшее, что может сделать человек со своей личной историей, это не иметь ее вообще.

Для ваших родителей вы - раскрытая книга. Они знают, кто вы такие, что вы из себя представляете. Они знают, на что вы реально способны. Никто и ничто не может заставить их изменить свое мнение. Подобное знание есть у любого из ваших близких, впрочем, даже и не очень близких, друзей. У них сложился вполне определенный образ вашей личности, и вряд ли этот образ когда-нибудь изменится. Я говорю: вряд ли, потому что вы сами делаете все, чтобы сохранить и упрочить этот образ. Любое ваше публичное действие направлено на то, чтобы о вас думали именно то, что думают. И никак иначе.»

Карлос Кастанеда, «Закрытый семинар великого мастера»

«Вы писали личную историю себя. Так, как вы ее видите. Но если бы вашу биографию описывал кто-нибудь из ваших близких, я уверен — она была бы совершенно другой. А если бы ее писал ваш друг? А если - враг? Но самое интересное было бы, если бы вашу биографию вдруг написал человек, который о вас не знает ничего, кроме имени. А может, и его не знает.»

Карлос Кастанеда, «Утраченные лекции. Охота за Силой. Путь Собаки»

Личная история - это совокупность знаний человека о самом себе, являющаяся продуктом его личного опыта в прошлом. «Личная история есть то сложившееся представление, которое люди имеют о чем-либо или о ком-либо» /К. Кастанеда/. В течение жизни личная история постоянно обновляется, корректируется и демонстрируется другим людям. Личной историей становится не только то, что человек знает о себе сам, но и то, что знают о нем другие. Действия и высказывания человека, как правило, происходят в рамках личной истории.

Поступки, которые идут в разрез с личной историей, социумом принимаются негативно. Родственники и друзья, видя, что человек стал каким-то «странным», стараются вернуть его к прежнему образу. Для того чтобы избавиться от какой-либо вредной привычки или негативных паттернов поведения, человеку приходится переписывать свою личную историю и менять свое окружение.

Карлос Кастанеда призывает в своих книгах избавляться от личной истории. В частности, чтобы уберечь себя от вмешательства близких и знакомых, которые постоянно ожидают от субъекта поведения в рамках той личной истории, которая им хорошо известна. Такая практика хороша для избавления от автоматизмов в поведении и реакциях на происходящие события.

Я не призываю в психологическом консультировании использовать стирание личной истории клиента в том виде, о котором писал Кастанеда. Это несколько «из другой оперы». Но считаю полезным использовать это понятие в работе с метафорическими картами. Осознание того, как человек видит самого себя и как он преподносит себя окружающим, может дать терапевтический эффект. Далеко не всегда для человека этот образ очевиден.

Корни личной истории лежат в раннем детстве. Ребенок подбирает «правильные» действия, в ответ на которые он может получить желаемое. Родители являются зеркалом, которое отражает степень «адекватности» его действий.

У личной истории есть свои вторичные выгоды. В центре стоит чувство собственной важности. Кто не хочет выглядеть в глазах других хорошим человеком, статусным или авторитетным? Человек демонстрирует силу, потому что хочет, чтобы его уважали. Например, тот, который хочет выглядеть "мачо", ни за что не расскажет о своем провале на любовном фронте. И, наоборот, в случае демонстрации слабости, человек бессознательно хочет снять с себя часть ответственности за свою жизнь. Болезнь или бедность также иногда являются частью личной истории.

«Маг остается магом ровно до той минуты, пока он осознает это незнание, - сказал Карлос. - Как только он начинает думать, что он что-то о себе знает, у него появляется личная история. А это приговор. Личная история - это портрет, нарисованный пятилетним ребенком, у которого нарушены связи между полушариями. На этом портрете нельзя будет разобрать даже, где голова, а где ноги, не то, что найти какое-то сходство. То, что вы думаете о себе, и то, чем вы являетесь, отличается настолько, насколько «портрет» отличается от вашего настоящего облика. Тем не менее, большинство людей почему-то крайне заинтересованы в том, чтобы в глазах всего остального мира выглядеть именно так, как их нарисовал бедный больной малыш.»

Карлос Кастанеда, «Утраченные лекции. Охота за Силой. Путь Собаки»

Расклад «Личная история»

Эта техника хорошо подойдет для исследования личной истории клиента, того, каким он себя видит, какой он на самом деле. Техника поможет выявить противоречия и конфликты.

Позиции в раскладе:

1. Моя личная история на данный период жизни? То, как я себя вижу и позиционирую?
2. Зачем мне нужен именно такой образ? Какие потребности я хочу удовлетворить?
3. Какая я на самом деле?
4. Мое подсознательное отношение к миру?
5. Отношение мира, других людей ко мне?
6. Совет. Как я могу удовлетворить свои потребности?

Пример из практики

Я взяла для данной техники колоду « », которая хорошо подходит для выявления сценариев и паттернов поведения. Вот какие сказки вытянула клиентка (см. иллюстрацию):

1 - Жил-был пес
2 - Снежная королева
3 - Мальвина и Буратино
4 - Царь Кощей + Стол с людьми
5 - Крошечка-Хаврошечка
6 - Маугли

Клиентка: Здесь я вижу пса из мультфильма «Жил-был пес», как раз в тот момент, когда он готов повеситься на ветке от тоски. Хм… Карта указывает мне на то, что я много ною и унываю? Ну, есть во мне что-то такое: я люблю иногда «приуныть». Мне не нравится этот образ. Я не думала, что я таким образом себя позиционирую.

Терапевт: Давайте вспомним сюжет мультфильма. Может быть, он натолкнет вас на что-то важное?

К: Пса выгнали из дома, потому что он стал старым, перестал быть полезным в хозяйстве. И он сильно переживал… Точно! Это же про меня. Мне важно быть полезной и нужной. Если я чувствую себя ненужной, то я не вижу смысла в такой жизни. Прямо как этот пес…

Т: Давайте посмотрим, зачем вам это нужно.

К: Снежная королева. Я вижу здесь большую фигуру, которая накрывает сверху две маленькие фигурки детей. Что она чувствую? Ощущение власти, всемогущества. Она такая большая и сильная, а они такие маленькие и беспомощные … Знаете, возможность помогать другим действительно мне дает ощущение собственной важности и всемогущества. Когда я кому-то нужна, я чувствую себя большой и сильной.

Т: Следующая позиция: Какая вы на самом деле? Возможно, этот образ вами просто придуман, а на самом деле вы совсем другая.

К: Мальвина (клиентка рассмеялась). Ну, конечно, Мальвина. Я такая и есть. Училка. Вот что во мне требует реализации. Мне нужно кого-то учить, во спитывать, наставлять. И в этом случае я чувствую себя важной и нужной. Хорошо, что моя профессия сейчас соответствует этой потребности, и я могу себя в этом реализовать.

Т: Следующая позиция расклада: Как мир относится к вам?

К: Крошечка-Хаврошечка. Если честно, я не особо помню сюжет сказки, но мне бросается в глаза то, что девушка дает красну молодцу яблоко, а тот его принимает. Вспоминается фраза: «Ты мне, я тебе». Она же не просто так дает ему яблоко. Видимо, хочет понравиться?

Т: С кем вы себя можете ассоциировать?

К: Я больше склоняюсь к персонажу девушки. Получается, я Хаврошечка, а мир - этот добрый молодец. Я стараюсь понравиться миру, задаривая его «яблоками». А мир охотно этот дар принимает. Девушка пареньку нравится, он ей улыбается. Я так понимаю, замуж он ее возьмет в итоге. То есть, мир мои дары принимает, и ему это нравится.

Т: Как вы относитесь к миру?

К: Царь Кощей над златом чахнет… Но я вовсе не жадная до денег.

Т: Это вовсе не обязательно будут материальные ценности. У вас есть некие ресурсы, которыми вы не готовы делиться с миром. Как думаете, что это может быть?

К: Не знаю. Я, вроде бы, девушка не жадная.

Т: Хорошо, давайте спросим об этом у колоды «Ресурсы». Что такое есть у вас, чем вы не готовы делиться с миром? Что это за ресурс?

К: Люди за столом, кушают и общаются. Причем, их много. Я все поняла. Я очень не люблю большие скопления людей. Я интроверт. Последнее время даже подумываю, не записать ли себя в социофобы. Общение с людьми, особенно незнакомыми, дается мне нелегко.

Т: Расскажите о Кощее, который изображен на картинке. Что вы о нем скажете? Какой он? Что он чувствует?

К: Он одинокий, недоверчивый, подозрительный. Сидит в какой-то темной пещере, никого не хочет туда впускать. И наружу выходить не рвется. Что он чувствует? Мне кажется, ему одиноко. Он никому не нужен. И восполняет свою ненужность материальными накоплениями. Это подпитывает его чувство собственной важности.

Т: Смотрите, какой здесь получается конфликт. С одной стороны вы можете удовлетворить свою потребность быть нужной только благодаря социуму, то есть, общаясь с разными людьми. С другой стороны вам это дается нелегко, и вы избегаете больших компаний. Но это приводит к ощущению одиночества и собственной ненужности. Что вы думаете по этому поводу?

К: Надо выбираться в люди?..

Т: Давайте спросим совет у колоды.

К: Маугли. Главный посыл этого мультика - «Мы с тобой одной крови». Маленький мальчик чувствует себя вполне уютно и безопасно, находясь в обществе хищников. И они его, и правда, не трогают. Наоборот, любят и защищают. Какой совет я здесь вижу? Отбросить свои страхи, быть со всеми на равных - «Мы с тобой одной крови». Больше доверять миру и людям вокруг себя. Больше общаться, встречаться, быть открытой новому опыту. Да, это воодушевляет. Мне многое стало понятно про себя и про мир вокруг.

От автора

На что стоит обратить внимание в раскладе.

Карты клиент тянет из колоды в закрытую и раскладывает на столе рубашками вверх. Затем карты открываются по одной, следующую карту можно открывать после того как изучили предыдущую. Если какая-то позиция в раскладе вызывает вопросы, можно доставать дополнительные карты из той же колоды метафорических карт или из любой другой, которая, по вашему мнению, подходит для ответа на вопрос.

Когда все карты открыты, можно понять, есть ли проблема и где она гнездится. Далеко не всегда негативная карта в позиции 1 является признаком наличия проблемы. Бывает, что человеку в такой роли хорошо и уютно. Он не готов что-либо менять. И положительные карты в позициях 4 и 5 это подтверждают. Не нужно чинить то, что не сломано. Если карты 4 и 5 положительны, то его личная история не мешает ему взаимодействовать с социумом.

На наличие внутренних проблем с самоопределением может указать большое расхождение между картами в 1 и 3 позициях. Насколько искаженный образ транслирует в мир наш клиент? Насколько ему в этом комфортно? И самое главное - зачем ему нужно? Здесь уже можно искать корни искаженного образа самого себя. И проверить с помощью карт, не будет ли лучше немного изменить личную историю в сторону реального Я.

В вышеуказанном раскладе выявилась следующая проблема: клиентка хочет быть полезной и нужной для общества и для окружающих людей. Если у нее это не получается, ей становится плохо, пропадает смысл жизни. Далее мы выясняем, что быть «училкой» - ее истинная природа, если хотите, предназначение. То есть, здесь нет никаких противоречий.

Где мы находим противоречие? Карта Кощея явно указывает на то, что клиентка придерживает какой-то свой ресурс, не готова им делиться, не готова открыться миру. Здесь прослеживается недоверие миру, попытка от него отгородиться. Но это не дает ей в полной мере реализовать свое предназначение. Дальнейшая психологическая работа должна быть направлена на работу с недоверием миру и подсознательным страхом перед социумом. О доверии клиентка как раз говорит в карте Маугли.

(с) Ирина Федорова

Личная история – это система представлений о себе, с встроенными в неё стереотипами мышления и поведения, ограничивающими сознание. Личная история – это то, что заставляет человека действовать по определённым условиям, то, что ограничивает его сознание рамками субъективного представления о себе и окружающем, это система привязанностей эго, посредством которой человек непрерывно создаёт новые привязанности.

Эго-центрическая логика создаёт и укрепляет личную историю, посредством которой человек презентует самость. Ментальный диалог активизирует элементы и связи системы личной истории, зацикливая сознание на отработке амбиций эго. Страх заставляет человека цепляться за элементы личной истории, и бояться расстаться со своими иллюзиями. Человек ищет опору в устоявшихся элементах личной истории. Привычные, стабильные схемы, ограничивающие его жизнь, внушают ему иллюзию надёжности и безопасности. Он ищет убежище от своих невзгод в иллюзиях и ублажении страстей, в следовании программам эго-истории.

Личная история является набором индульгенций, ограничивающих осознанность, препятствующих свободному непредвзятому отношению к себе и окружающему. Человек отождествляет себя с коллекцией воспоминаний и интерпретаций, воспринимая себя как носитель стереотипов, посредством которых программирует свою жизнь. Сознание человека запрограммировано описанием мира и описанием самого себя. Описание себя отражает собственные представления о себе и инсталлированные в сознание социумом программы эго-существования. Описание себя и описание мира основаны на ментальном моделировании элементами программ сферы тоналя. Описание себя – это система представлений, отражающих отождествление с эго.

Сознание полностью поглощено описаниями, отражающими ограниченные позиции индивидуальной и коллективной систем познания.

«- Видишь ли, - продолжал он, - наш выбор ограничен: либо мы принимаем, что все реально и определенно, либо – нет. Если мы выбираем первое, то, в конце концов,смертельно устаем и от себя самих, и от всего, что нас окружает. Если же мы выбираем стереть личную историю, то все вокруг нас погружается в туман. Это восхитительное и таинственное состояние, когда никто, даже ты сам, не знает, откуда выскочит кролик»
К. Кастанеда, “Путешествие в Икстлан”.

Воин избавляется от стереотипов, связей со своим прошлым и будущим. Освобождаясь от прежних установок, привычек, эмоций он стирает личную историю, описание мира. Во взаимоотношениях с остальными людьми воин формирует о себе неопределённое мнение, создаёт туманность и неизвестность относительно своей истории.

«В помощь стиранию личной истории воин, как учитель, должен обучить своего ученика трем техникам. Они заключаются в избавлении от чувства собственной важности, принятии ответственности за свои поступки и использовании смерти как советчика. Без благоприятного эффекта этих техник стирание личной истории может вызвать в ученике неустойчивость, ненужную и вредную двойственность относительно самого себя и своих поступков»

Соглашение с обыденным описанием мира ограничивает энергетическое взаимодействие, ослабляя человека, который, не имея достаточного количества силы не в состоянии постичь иллюзорности и обусловленности своей жизни программами социальной интерпретации.

Соглашение с иллюзией мироописания, огранивающей энергообмен, формирует иллюзию бессилия. Следование эго-программам усугубляет зацикленность на иллюзии бессилия. Страх и жалость к себе, вызванные верой в иллюзию своего бессилия являются причиной создания личной истории. Стирание личной истории производится осознанием иллюзорности позиции слабости, избавлением от страха и жалости. Жалость к себе вызывает страдания, которые человек пытается скрыть и компенсировать посредством важности, безответственности и забвения осознания присутствия смерти.

«Стирание личнойистории и три сопутствующие ей техники являются средствами магов для изменения фасадов элементов острова. Например, стиранием личной истории ты отрицал использование жалости к самому себе. Для того чтобы жалость к себе сработала, тебе необходимо быть важным, безответственным и бессмертным. Когда эти чувства каким-либо образом изменены, ты уже не можешь жалеть самого себя»
К. Кастанеда, “Сказки о силе”.

Важность, безответственность и мнимое бессмертие направлены на защиту и культивацию жалости и страха от иллюзии бессилия. Разрушение программ важности, мнимого бессмертия и безответственности устраняет жалость к себе, способствует стиранию личной истории, стиранию иллюзии безвольного существования.

Чувство собственной важности является фактором, скрепляющим структуру личной истории. Посредством важности, пытаясь убедить себя и окружающих в своей значительности, человек хочет скрыть свой страх и жалость к себе, вызванные иллюзией бессилия. Он озабочен неуверенностью в себе, исходящей из соглашения с иллюзией своей беспомощности, и пытаясь скрыть чувства страха, незначительности, преподносит себя значительным, обладающим массой бесценных достоинств. Ум занят постоянным придумыванием важных психологических и физических качеств и поиском способов убеждения окружающих в несомненности своих достоинств. Важный человек, стараясь позиционировать себя как значительную фигуру, использует различные убеждающие средства, укрепляющие личную историю, с помощью которой он пытается спрятать свои недостатки.

«Чувство собственной важности - главнейший и самый могущественный из врагов человека. Его уязвляют и обижают действия либо посягательства со стороны ближних, и это делает его слабым. Чувство собственной важности заставляет человека всю его жизнь чувствовать себя кем-то или чем-то оскорбленным»
К. Кастанеда, “Колесо времени”.

Чувство собственной важности воин побеждает смирением, в котором отсутствуют жалость к себе, слабость и страх. Смирение воина – это принятие себя таким, какой есть и отказ от эгоцентрических амбиций. Уверенность в своей силе – это отказ от иллюзии бессилия, отказ от жалости и скрывающей её важности.

Безответственность является элементом, поддерживающим систему личной истории. Безответственный человек,перекладывающий ответственность на других является зависимым от них. Эта зависимость скрепляет элементы личной истории. Ответственность включает в себя предупреждение возникновения ошибок в своих действиях, контроль своих состоянийи ситуаций в целом. Воин исследует причины, побуждающие его к действиям, определяя их истинные мотивы. Он осознаёт причины своих поступков и событий, и принимает ответственность за последствия своих мыслей, слов и действий.

«Если воин что-то решил, он идет до конца, но при этом он непременно принимает на себя ответственность за то, что он делает. Что именно воин делает - значения не имеет, но он должен знать, зачем он это делает, и действовать без сомнений и сожалений»
К.Кастанеда, “Колесо времени”.

Обыденный человек безответственно относится к тому, что он делает и для чего делает. Страх от иллюзии бессилия и жалость к себе он пытается скрыть безответственностью и бездумностью в своих действиях. Пытаясь забыться от страха и жалости, он вытесняет их, игнорируя их, отвлекает себя своими обыденными мыслями, индульгируя и опутывая сознание привязанностями. Воин определяет, что побуждает его действовать в том или ином направлении: или это необходимые действия, посредством которых воин повышает уровень осознанности, или это амбиции эго, провоцирующие его на расход энергии и потерю контроля. Воин принимает ответственность за принятие своих решений.

Забвение осознания присутствия смерти отражает в человеке его скрытый страх смерти. От страха человек цепляется за элементы личной истории. Приоритет личной истории уменьшает страх. Человек, забывший о смерти, теряет трезвость и контроль, он легкомысленно считает, что его жизнь будет длиться долго. Вместо понимания непредсказуемости смерти и осознания возможностей выхода из иллюзии, человек занимается развитием иллюзорной картины, и продолжает далее деградировать, создавая новые связи личной истории.

Воин осознаёт, что смерть – неизбежный и серьёзный противник, который свидетельствует все его действия. И только смерть может дать воину трезвость и ясность. Он осознаёт возможность избавления от личной истории, возможность преодоления иллюзий, осознаёт способность противостояния слабости и деградации.

Для тех, кто не помнит, напоминаю, как устроен наш «крест». На востоке (справа) - ситуация, на севере (верх «креста»)- способ действования, обобщаемый до образа жизни. На западе (слева) - образ себя, и на юге (внизу) - картина мира. Соответственно, вертикальная ось - «от образа мира к образу жизни». Горизонтальная ось - «я, попавший в ситуацию».

Другая схема изображает то же в несколько ином развороте: это треугольник с ситуацией в центре. Смысл этой схемы в том, что три «угла» - образ действий, образ себя и образ мира - имеют статус «настоящего продолженного» времени: мы (как правило) поступаем так, мы держим себя за то, а мир видим как это. А ситуация в центре треугольника - это «настоящее актуальное». Оно может длиться 17 секунд или несколько лет, но, так или иначе, это некоторый данный, фиксированный и ограниченный каким-то актуальным содержанием момент времени.

С другой стороны, четырехугольник может быть дополнен до пентады с точкой выбора в центре. Выбор состоит в том, являемся мы фрагментом материала, с которым нечто происходит по функциональным законам (например, «око за око, зуб за зуб»), или мы - носители Духа, и тогда в ситуации мы являемся акторами, использующими данную воплощенную ситуацию для реализации заложенного в ней «кубического сантиметра шанса».

Это - общий контур, который мы обрисовали в прошлом цикле. Я его напоминаю, потому что не уверен, что все здесь эти схемы помнят. А в этом цикле мы занимаемся конкретными техниками, соответствующими каждому из «углов». Сегодня у нас пойдет разговор об одной из частных техник западного угла: так называемом «стирании личной истории».

О стирании личной истории я решил поговорить, в частности, потому, что даже среди наших рядов «продвинутых сталкеров» (во всяком случае, людей, стремящихся быть относительно здравомыслящими) мне довелось услышать всякие наивности на тему о том, что стирание личной истории - это превращение себя в «Ивана родства не помнящего».

Технически это - полная ерунда.

Задача состоит в том, чтобы не быть своей личной историей определяемым.

Первое, что об этом говорит Кастанеда, - это то, что, имея личную историю, приходится постоянно беспокоится о ее поддержании. Личная история как квартира, или машина, или костюм требует заботы, поддержания, ремонта. Во-вторых, Кастанеда говорит о том, что за личную историю обычного человека можно взять, как котенка за шкирку. В наших терминах можно сказать, что личная история оказывается составляющей частью, органом - быть может, одним из самых важных -социального тела.

Здесь нужно отметить важный идеологический момент. Мы не раз говорили, что идеология Кастанеды несколько отдает душком «эскапизма». Кастанеда уводит своих героев из города, из социума, их жизнь не здесь. Теун Марез, - «кастанаед» второго призыва, - называя путь Кастанеды Путем Великого Приключения, в этом пункте с ним полемизирует. Кастанеда стремится социальное тело и связанные с ним заботы минимизировать. Он от него совсем не отказывается, напоминая, что только на уровне очень высокого мастерства и значительного преображения можно, оставаясь живым, действительно уйти из социума. Но люди кастанедовских «партий» такую задачу в общем не ставят, а стремятся минимизировать затраты по содержанию социального тела, поставить его на хранение в гараж, чтобы не совсем испортилось, чтобы в случае острой необходимости его можно было использовать, но жить не там.

Насколько я понимаю, никто из присутствующих этим путем идти не собирается. Тогда возникает вопрос: Если мы собираемся жить в социальном теле или с помощью социального тела, также как в физическом или с помощью физического тела; если, далее, личная история является необходимым элементом социального тела, его органом, - как нужно нам, сталкерам, живущим в городе Москве, обходится с этой самой личной историей?

Первое требование - нужно добиться, чтобы эта личная история не тянулась в нашем социальном теле, в нас, в нашей психике, вереницей незаконченных дел.

Понятие «незаконченного дела» (unfinished business) - основная тема диссертации Блюмы Вольфовны Зейгарник, которая училась и писала эту диссертацию под руководством Курта Левина в Берлине. В замечательном сборнике работ К.Левина под названием «Динамическая психология», в издании Димы Леонтьева, есть совершенно потрясающий снимок, на котором Курт Левин вальсирует в Берлинском парке с Блюмой Зейгарник - живое дыхание истории психологии. Какие это были люди!

(Это я вам на всякий случай закладываю в подсознание такую мысль, что лично я некоторые «личные истории» очень высоко ценю, - так же, кстати, как и Карлос Кастанеда, - когда эти истории можно считать образцовыми, а люди, про которых нам эти истории рассказывают, от нас совершенно независимы, «по ту сторону» жизни они находятся, или «по эту»).

Позже Блюма Вольфовна вернулась в Советский Союз, в то время как К. Левин уехал от гитлеровского тоталитаризма в Соединенные Штаты. И оба они были счастливы в своей научной жизни, не попали под колесо репрессий, были признаны, и - в меру заслуг - знамениты. Блюма Вольфовна была одним из ведущих профессоров факультета психологии МГУ. К. Левин был одним из ведущих американских психологов академического плана, скорее даже на стыке академической психологии, психотерапии и психотехники.

И вот я смотрю на этот снимок … Блюму Вольфовну я не то чтобы близко знал, но я с ней был знаком. И у меня в ранних группах подвизалась ее внучка Галя Зейгарник. И вот проявляется фрагмент живой традиции, которую я лично чту, и у меня есть там в душе струнка, которая на это отзывается, вибрирует. Я могу сказать, что благодарен судьбе за то, что имею какое-то отношение к этим людям, которые внесли немалый вклад в развитие нашей Работы…

Это я рассказываю с большим смыслом, противопоставляя этот рассказ тем, кто думает, что можно наплевать на такие вещи и остаться живым работником-над-собой. Напомню, что все кастанежьи тома полны такими историями о людях, которые наложили отпечаток на чью-то, скажем так, человеческую форму.

Так вот, Блюма Вольфовна Зейгарник выдвинула идею и проделала большое исследование про эти самые незаконченные дела.

Еще раз обращаю ваше внимание, что я сейчас не просто так треплюсь, я завиваю «плетенки». Блюма Вольфовна, как узел «плетенки», включена в моем тексте в несколько разных линий, собирает в себе эти линии как центр их динамического сочетания. Дальше они пойдут своими силовыми дорогами, получив, я надеюсь, для некоторых из нас отпечаток личности Блюмы Вольфовны. Ну, а кто не поленится, посмотрит снимок, для тех вибрация этого узла будет распространять свой аромат на все дальнейшее течение этих линий.

Простая идея Б.Зейгарник состоит в том, что некоторый аппарат памяти загружен содержанием определенного дела, пока это дело длится и не закончено. Когда это дело заканчивается, нечто в психике говорит «щелк», и содержание дела из оперативной памяти выбрасывается. Есть другие слои памяти, где это содержание фиксируется «вековечно-вечно» - там ему и быть.

Блюма Вольфовна это впервые заметила на примере работы официанта в ресторане. Пока обслуживание клиента не закончилось, пока клиент не расплатился, официант точно помнит кому, сколько, когда и что нужно отнести; кому, сколько, когда и что он уже отнес; сколько это стоит. Вся эта объемная картина хранится у него в памяти. Как только клиент расплатился и ушел, у официанта это вылетает напрочь - забыл. Это если он - хороший профессионал. Дальше оказывается, что это вообще принцип функционирования психики, и эта идея хорошо вписывается в общую теорию психического поля К. Левина. То есть поле, в котором индивид ощущает себя функционирующим, содержит некоторое количество таких дел, которые еще не закончены, которые надо помнить.

Так вот, возвращаясь к личной истории: первое к ней требование - это не иметь или иметь как можно меньше незаконченных дел. Меж тем как психика обычного человека как раз полна таким материалом. Более того, как показывает психоанализ, - и показывает очень убедительно, - действующие лица меняются, а конфигурация поля остается. На этом основана, в частности, идея переноса (трансфера).

Вопрос. Наверное, и сценария тоже.

М.П. Конечно. И того, что С.Гроф называл «системой конденсированного опыта» (СКО). То, что движет по жизни обычного человека, это силовые линии таких СКО. Человек бегает по жизни в попытках завершить незавершенные дела, - и все никак. Собственно, значительная часть психоанализа и вытекающие из него же программы, например, гештальттерапии, трансакционного анализа и подобные, - это попытки решить эту задачу, дать клиенту возможность завершить незавершенные дела. Версия дона Карлоса, скажем так, причудлива, с этим его просмотром прошлых ситуаций в особом состоянии сознания то ли на помосте на дереве, то ли в специальном деревянном ящике. Версия Теуна Мареза ближе к так называемому «дикому» психоанализу, то есть чему-то вроде анализа, но без специальной обученности, без специальной подготовки, с примерным пониманием, «как это бывает у людей». Все три тома Теуна этими вещами наполнены: как некая девица вспоминала, что ее гнобил не то отец, не то брат, а она решила взять реванш - и понеслось…

В Работе-над-собой такого рода задачи не-обходимы, то есть «обойти» их невозможно. Между прочим, здесь есть очень кардинальная идея. С одной стороны, только тот может претендовать на продвижение в Работе, кто это сделал или делает, а с другой стороны, делать это может только тот, кто претендует на продвижение в Работе, потому что большинство обычныхлюдей отождествляются себя, свое «я» с этими незаконченными делами.

Обычный человек, попавший - в момент становления своего «я» - в какую-то ситуацию, так в ней и остается. Как оказался, например, младшим братом, ревнующим к старшему, или наоборот, старшим, ревнующим к младшему, так всю жизнь его и догоняет. Либо добивается успехов, которые поимел старший, либо стремится заработать материнскую любовь, которую имел младший и т.д. И без вмешательства психотерапевта об этом даже не догадывается, - просто ощущает себя всю жизнь в этой ситуации. Или, допустим, как была в детстве ситуация острого унижения, так она и развертывается всю жизнь. И этот «униженный» человек, пользуясь отпущенными ему, как любому другому человеческому существу, магическими силами, ухитряется эту ситуацию воспроизводить, заставляя ни в чем не повинных людей его унижать.

Итак, первый пласт работы с личной историей - это завершение незавершенных дел, что требует от работающего значительного пересмотра образа себя: нужно перестать ставить в центр своей жизни какую-нибудь «фишку» такого типа.

Но, с другой стороны, - скажу я теперь, - каждая история, в которой мы участвовали, каждое дело, которое вибрирует в нас, оставаясь незаконченным - это кубический сантиметр шанса. Никаких других шансов у нас вообще нет. Наши шансы- это ситуации, в которые мы попадаем, и линии напряжения в них, которые нас задевают. Единственный шанс попасть вРаботу, - это откликнуться своими вибрациями, вибрациями своей «Псюхэ» («псюхи») на какую-то внешнюю ситуацию, которая тебе небезразлична.

Следовательно, завершая незавершенные ситуации, нужно проделать определенную работу. Их нельзя «выбросить», потому что это самое ценное, что у человека есть. Собственно мы приходим на Землю именно за этим материалом. Единственное, чего нет на Небесах - этого материала. Все остальное там есть. Потому что тот узел, который завязывает линии в нечто имеющее быть, именуется «сердце». Здесь же, как центральную идею всей этой штуки можно обозначить формулу из писания: «Господь говорит: «Сын Мой, дай мне сердце твое». Для чего? Чтобы преобразовать сердце каменное, или сделанное из праха, из материи, в живое. Большим смыслом могут быть наполнены символы Писания, что Бог сотворил человека из праха, вдохнул в него душу, а вот сердце еще не оживил. И наша эпоха - это эпоха, когда начал осуществляться этот процесс. Так вот сердце, даже каменное, это то, что может собрать линии напряжения в ситуацию, в данную ситуацию, которая открыта, и тем самым не закончена. Что собственно и есть карма. Без кармы не может быть дхармы. Дхарма - это закон или путь. В нашем языке - это тот самый кубический сантиметр шанса.

Опять речь идет о выборе. Можно иметь личную историю как груз, который меня определяет, заставляя меня раз за разом осуществлять одни и те же «па», а можно иметь ее как сценарий, на котором я могу осуществлять творческие ходы Духа.

Еще раз скажу, это вещи очень конкретные. Я позволю себе воспользоваться неким примером. Был человек, который принадлежал к некоей довольно редкой национальности. Национальность эта была в не совсем благополучном отношении с россиянами в определенном месте в определенное время. И так сказать, россияне их несколько придавливали.

У Пятигорского в последней книжке есть замечательные термины. В некоем городе живут две национальности: «юэли» и «прозы». Вторые какие-то простые, обычные - их большинство. Если читать английское слово «еврей» с конца к началу мы получаем «юэр», но «р» они не выговаривают, значит «юэль». Вот значит этих «юэлей» и гнобили.

Этот человек чувствовал себя крайне униженным, а дело было естественно не в центре России, а на глубокой периферии, и годам к тридцати он на себе нес жесткую печать представителя неблагополучной нации, а потому человека неблагополучного, униженного. Я с ним работал лет 7- 8 тому назад. Был я тогда несколько наивнее, чем сейчас, и очень настойчиво требовал, чтобы он 51 раз написал на листе бумаги фразу: «Я - юэль». Чего я хотел? Я хотел, чтобы человек прочувствовал гордость, привел сюда всех этих юэлей и сказал: «Вот - мы. Вот мы здесь. Мы - молодцы», чтобы встретился со своими русскими братьями, пообщался с «прозами».

Так вот сейчас я скажу вот как. Было бы очень неправильно, если бы этот мужик отказался от несения на своей майке надписи: «Я - юэль». И это важно. Но не стоило ставить как основную, центральную жизненную задачу несение этой майки.

Вот теперь центральная идея про личную историю: Майку надо иметь, но ее можно как надеть, так и снять. Если тебе надо надеть майку, ты наденешь майку с надписью: «Я - юэль». А можешь надеть не майку, а, допустим, косоворотку, и там будет написано что-нибудь другое. Тему «юэля» в его отношении с «прозами» ему нужно обязательно нести, во-первых, и решить, во-вторых. Собственно, для людей, имеющих хоть каплю еврейской крови, - а есть такая фенечка, что нет нынче на земле человека, который не имел бы хоть капли еврейской крови, - проблематика этого эгрегора должна быть фондом наших шансов, но ровно в той мере, в какой намерение нашего сновидящего вызывает эту проблематику к актуализации на данном этапе.

Так мы приходим к общей формулировке второго слоя личной истории. Личная история - это набор связей с разными эгрегорами. Это набор эгрегориальных принадлежностей с разными функциями и возможностями в этих эгрегорах. В мои времена большая часть московских евреев не знала, к какому из 12 колен они принадлежат. Я тоже не знаю. Это, конечно, упущение.

Личная история, если смотреть снизу, это набор «впечаток», которыми эгрегоры «клеймят», - в буквальном смысле слова,- индивида как свой материал. Причем каждый эгрегор имеет очень сложную иерархическую систему этих печатей. Во-первых, обозначение «ты - наш», а во-вторых, «кто ты среди нас». К этому можно относиться двумя способами. Либо как действительно к «клейму», либо как к печати, запечатывающей как вход, так и выход.

Каждый эгрегор - это склад Силы. А мы не можем предъявлять свое право на Силу абстрактно - это бессмыслица. Предъявление права на Силу - это всегда конкретная вещь, имеющая свои каналы воплощения. Так вот, эгрегориальная принадлежность является одним из каналов, одним из способов доступа к большим Силам. Когда дон Хуан подшучивает над Карлосом на счет своей принадлежности или непринадлежности к индейцам яки, внимательный читатель обнаружит, что то узкое место, то горнило, через которое американцы провели индейцев, были для их толтекской ветви очень важной кузней. И не пройди дон Хуан этого, не будь он наследником именно этой истории, все было бы совсем не так.

То есть к этим клеймам или таврам можно относиться не как проклятию, а как к богатству, хотя часто вступление во владение этим богатством связано с какими-то сильными встрясками. И если мы откажемся от этого богатства, мы лишим себя очень многих возможностей.

Только здесь очень важно, что человек, претендующий на работу на этом втором уровне, должен быть хотя бы относительно, хоть немножко проработан на первом. Иначе он влипает во все невротические механизмы, описанные, например, Перлзом, и начинает со знаменем впереди кричать «мы - православные», или «мы - индейцы яки», или «мы - рыжие велосипедисты».

Первый уровень - это способность, навык обхождения с психологическими незаконченными делами: невротические механизмы, системы конденсированного опыта, сценарии - все это. А второй - это «заброшенность» (в смысле Хайдеггера) в определенное место, в определенное время с определенными ключами доступа к определенным эгрегорам. Нужно востребовать в себе, например, европейца, чтобы иметь возможность воспользоваться определенными каналами.

И нужно в себе чутко такие вещи слушать и отслеживать. Если ты - китаец, хоть бы и петербургский, то ты туда идешь, а если ты не китаец, то ты туда не идешь. В частности, скажу я вам, большинство присутствующих имеет славянские корни, это очень важно, это дает путь. И горе кому-нибудь из нас, кто сделает попытку сказать: «А, наплевать, неважно. Стираем личную историю…, я - гражданин мира».

И, наконец, третий, очень высокий уровень. О нем легче всего сказать в очень причудливом языке, в языке хождения по воспоминаниям прошлых рождений. По этому делу полно книжек, методик и т.п. Но соображающие люди понимают, что это не более чем язык. И вообще имеют в виду такую формулу, что все, что было, есть и будет, дано сейчас, и что можно по единичной личной истории здешней, восстановить все, что надо. То есть это уровень сотрудничества сновидимого со своим сновидящим через цепь узлов. Больше я об этом ничего не скажу, потому что будет болтовня, но тем не менее обозначить это надо обязательно.

А основная идея этой небольшой лекции такова: личная история как система шансов.

Последняя метафора относительно личной истории: у обычного человека личная история является его экзоскелетом для его социального тела, а у работника-над-собой личная история является эндоскелетом для его социального тела. Там - это панцирь, в который он «заделан» и которым он ограничен. А тут это - опорно-двигательный аппарат с его скелетной основой и мышечным снаряжением.

Вопрос. Ты говорил про «обычных» людей. Чем они для тебя отличаются, скажем, с точки зрения возможностей использования шанса и вообще что-то сделать?

М.П. Обычному человеку в голову не приходит, что у него есть какие-то шансы, и что их нужно еще использовать, прикладывая для этого значительные усилия.

Вопрос. То есть люди изначально имеют не одинаковые возможности?

М.П. Смотря в каком смысле. Есть замечательная буддийская формула: «Счастлив тот, кто родился в человеческом облике, потому что только он может услышать учение; но услышат учение очень немногие из тех, кто родился в человеческом облике. Счастлив тот, кто услышал учение, потому что он имеет шанс попытаться его понять; но из тех, кто попытается понять учение, очень немногим это удастся. Счастлив тот, кто поняв учение, попытается его воплотить; но из тех, кто понял, очень немногие попытаются. Счастлив тот, кто пытается воплотить учение, но из тех, кто пытается, очень немногие достигнут хоть чего-нибудь». И так далее. То есть в каком-то смысле каждый, кто воплотился в человеческом облике, может услышать учение. Но кто «слышал учение», даже в стольном городе Москве, где магазинов «Путь к себе» - вагон и маленькая тележка?

Стирание личной истории - одна из толтекских техник. У людей, знакомых с книгами Кастанеды, могло сложиться впечатление, что стирание личной истории заключается в том, чтобы окружить свою личную жизнь туманом таинственности. Однако, игры в шпионов не имеют отношения к этой технике. В чём же она заключается и какая от неё польза?

В первую очередь, хочу отметить, что стирание личной истории относится к левой, иррациональной стороне сознания. Я долгое время не понимал, что же такое вообще техники для левой стороны. Пока, в один прекрасный момент не обнаружил, что у меня появились некие навыки, которые я могу применить и которые действуют, но я совершенно не способен объяснить, как они действуют.

Такое открытие, конечно, напугало меня, вернее, мой рациональный ум. Ведь левая сторона - это область за границами ума и разумных объяснений.

Хорошо, что же такое стирание личной истории? Технически говоря, это остановка внутреннего диалога. И всё. Вот так просто.

На самом деле, конечно, ни фига не просто, тут есть некие тонкости. С понятием внутреннего диалога, наверное, знакомы многие. Мы постоянно описываем сами себе окружающий мир. И делаем это настолько упорно и целеустремлённо, что сами начинаем верить в своё же описание.

Другими словами, мы создаём и жёстко фиксируем картину мира, а в результате наше восприятие теряет гибкость и мы уже не способны замечать ничего нового. Способность к обучению падает, и мы уже не можем правильно проходить свои жизненные уроки, поэтому попадаем в унылый замкнутый круг существования, постоянно наступая на одни и те же грабли.

Личная история - это и есть наша картина мира. Накопленный тяжеленный чемодан жестких представлений, которые мы к тому же постоянно подтверждаем себе с помощью внутреннего диалога. Или, такой образ: жесткая скорлупа, почти не пропускающая свет, которой мы себя окружили, и которая продолжает нарастать и утолщаться. Она отгораживает нас от истинной жизни и лишает наше существования радости и новизны.

Поэтому и говорится, что внутренний диалог нужно остановить, тогда картина мира станет более гибкой, а вместе с ней - и подход к жизни в целом будет более творческий и дарящий радость.

Однако, внутренний диалог не так прост, как кажется. Та внутренняя болтовня, которую легко заметить, немного понаблюдав за собой - только вершина айсберга. Это словесное выражение внутреннего диалога, которое достаточно просто задавить волевым усилием. Но подобный акт не является остановкой внутреннего диалога. Наши представления о себе и о мире гораздо глубже въелись в наше восприятие, и это не только внутренний разговор, но и образы, и эмоциональные шаблоны и много чего ещё.

Например, однажды я обнаружил у себя кусочек личной истории, который назвал «комплекс гуру». Началось это ещё в те времена, когда я стал пробовать себя в роли инструктора по даосским практикам . Я убедил себя, что моя миссия - нести знания. И сам не заметил, как глубоко эта идея проникла в моё подсознание и оттуда начала давить на всё моё восприятие. Что называется, встал на разрыв: с одной стороны, постоянно свербит мысль: «нужно проводить семинары, читать лекции, что-то делать наконец!» С другой стороны, идёт сопротивление, не получается двигаться в этом направлении. С третьей, появляется чувство вины, как будто что-то не сделано. С четвёртой, если всё таки какой-то семинар планировался, я начинал чрезмерно волноваться о том, как он пройдёт, будет ли достаточно народу и т. д.

Хочу обратить внимание: этот «комплекс гуру» почти не был выражен словесно во внутреннем диалоге, я не бухтел сам себе постоянно «проводи семинар, проводи семинар, проводи семинар». Но, вместе с тем, смотрел на мир сквозь вот это искажающее цветное стёклышко, к которому настолько привык, что не замечал его. И не понимал, откуда весь этот ворох негативных эмоций , в чём источник?

Когда я осознал этот кусочек личной истории и отпустил его, было такое ощущение, что гора с плеч свалилась. Представьте, что раз за разом Вас заставляют делать что-то не очень Вам приятное, а Вы как можете, сопротивляетесь, но всё равно вынуждены подчиниться. И вдруг в один момент Вас перестали заставлять, и Вы вдруг поняли, что у Вас есть выбор: делать или не делать, Вы можете выбрать, как воспринимать эту ситуацию и т.д. Короче, глоток свободы в истинном смысле слова.

Вот и у меня было примерно такое чувство. С той лишь разницей, что я заставлял себя сам. Мы действительно тратим, даже не замечая, огромные объёмы энергии на поддержку своей картины мира, которая нас же и ограничивает!

Стирание личной истории как раз состоит в кропотливой разборке своей картины мира на такие вот фрагменты, осознание их и стирание всего, что является слишком жестким и тормозит эволюцию.